Без турецкого беспилотного летательного аппарата (БПЛА) Akıncı Ирану было бы гораздо сложнее обнаружить обломки вертолета, при крушении которого погибли президент, глава МИД и другие официальные лица Исламской Республики.
Участие турецкого дрона в поисках места крушения вертолета в Иране еще раз продемонстрировало мировому сообществу способность и решимость Турции выполнять свои гуманитарные обязательства за счет востребованности продукции ее оборонной промышленности.
Об этом говорится в аналитической статье преподавателя Института международных отношений и стратегических исследований (ULİSA) при Университете им. Йылдырыма Беязыта в Анкаре (AYBU) М. Назмула Ислама.
%2F1sw.jpg)
В статье автор дал оценку роли турецкого БПЛА Akıncı («Акынджи») в поисковой операции после крушения вертолета президента Ирана Эбрахима Раиси и раскрыл значение Akıncı как «мягкой силы» (soft power) на мировой арене.
По словам Ислама, турецкая индустрия беспилотных летательных аппаратов превратилась в важный инструмент мягкой силы на широкой географии – от Украины до Азербайджана, от Ливии до Мальдив, от Сомали до Сирии, от Эфиопии до Бангладеш, от Катара до Буркина-Фасо, от Кыргызстана до Пакистана.
Свидетельством этому служит, к примеру, оказанная Украине помощь и применение турецких БПЛА в поисково-спасательной операции в Иране, говорит он.
Появившаяся в 1990-х годах концепция «мягкой силы» – инструмент внешнеполитического влияния, предполагающий использование культурной привлекательности и политических ценностей и отказ от принуждения и силовых методов, особенно для стран Запада и США, поясняет аналитик [1].
«Однако важным пробелом в этой концепции является исследование того, как «незападные» страны концептуализируют и реализуют стратегию «мягкой силы»[2], – сказал Ислам.
По его словам, Турция устранила этот пробел, эффективно используя свою культурную, гуманитарную, медийную и общественную дипломатию, а также задействовав активы оборонной промышленности в качестве инструментов «связывания силы» [3], говорит он.
Интеграцию Турцией жесткой силы в свою стратегию «мягкой силы» можно рассматривать как модель использования военных активов для выполнения задач в гуманитарной сфере, убежден автор статьи.
Подобный подход ясно демонстрирует пример использования оборонного инструмента в нескольких сферах – в конфликтах, в военных операциях, оборонных соглашениях, продаже вооружения, обеспечении безопасности, спасательных операциях и программах обучения [4], говорит сотрудник Института.
«В лексиконе Турции оборонные, военные и передовые технологические инструменты служат не только проявлением жесткой силы, но и инструментами дипломатической, политической, экономической и гуманитарной привлекательности.», – отмечает автор статьи.
Турецкие дроны стали сильным символом гуманитарного содействия, их влияние распространилось за пределы «поля боя» – на виртуальные сферы и средства культурного самовыражения, такие как поэзия и песни, отметил Ислам.
В подтверждение своих слов сотрудник Института привел в пример песню на украинском языке о турецком дроне Bayraktar: «Пришли оккупанты к нам в Украину Форма новенькая, военные машины И немного поплавился их инвентарь. Байрактар! Байрактар!».
– Мягкая сила Akıncı в Иране
Ислам напомнил, что турецкий БПЛА Akıncı несколькими днями ранее, благодаря опции ночного видения, успешно определил место крушения вертолета иранского президента в тяжело проходимой горной местности в провинции Восточный Азербайджан и передал координаты иранской стороне [5].
«МИД Турции направил запрос в Министерство национальной обороны, и 19 мая 2024 года было получено одобрение президента на использование беспилотного летательного аппарата за рубежом. Турция завершила все приготовления за два часа. По завершению процедур в Иране БПЛА вылетел из турецкой провинции Батман в 11.30 и достиг места падения вертолета в 12.45. Аппарат обнаружил обломки вертолета в 02.36 и передал эту информацию иранским властям. Миссия завершилась возвращением БПЛА в воздушное пространство Турции в 06.45 20 мая 2024 года [6]», – рассказал Ислам.
«Мягкую силу» БПЛА Akıncı автор объясняет интересом общественности. «Во время поисков турецкое государственное информационное агентство «Анадолу» запустило прямую трансляцию в соцсети X, передавая изображения с дрона. Трансляцию посмотрели 3,1 млн зрителей, и по состоянию на 10.00 вторника, 21 мая 2024 года, эта отметка достигла около 6 млн человек», – говорит он.
Возвращаясь в Турцию, дрон выполнил символический жест – «вычертил» на маршруте полета полумесяц и звезду, символы турецкого флага, тем самым формируя свою собственную «мягкую силу» и оставляя символический след для международного сообщества, добавил он.
Почему Akıncı?
«БПЛА Akıncı разработки компании Baykar, находящийся в эксплуатации с 6 декабря 2019 года и поступивший на вооружение 29 августа 2021 года, может летать на высоте до 40 тыс. футов и сканировать большие территории, находясь в воздухе более 24 часов»,- рассказал Ислам.
По его словам, Турция предложила Akıncı с учетом возможности полета аппарата на большой высоте и высокой скорости, обеспечиваемой за счет передовых технологий, и это было особенно важно, поскольку полеты вертолетов в этот день отменили из-за неблагоприятных погодных условий.
Турецкий БПЛА работал на высоте всего 100 метров (около 328 футов) в гористой местности, несмотря на суровые погодные условия, отмечает автор статьи.
Хотя Иран утверждает, что произвел много количество дронов, было ясно, что у Республики нет дрона, способного выполнить подобную поисково-спасательную миссию, сказал Ислам.
«Очевидно, что без Akıncı Ирану было бы гораздо сложнее обнаружить обломки вертолета. Своевременное подключение Турции к поискам сыграло решающее значение, поскольку у Ирана не было альтернативных вариантов, и стране пришлось положиться на передовые оборонные технологии Турции», – отметил Ислам.
Этот инцидент еще раз продемонстрировал мировому сообществу способность и решимость Турции выполнить свои гуманитарные обязательства за счет востребованности продукции ее оборонпрома, добавил он.
[1] Nye, Joseph S. (1990). Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. New York: Basic Books.
[2] Islam, M.N. (2023). Power of Bonding and Non-Western Soft Power Strategy in Iran. Cham: Palgrave Macmillan. https://link.springer.com/book/10.1007/978-3-031-19867-0
[3] Islam, M.N. (2023). Power of Bonding and Non-Western Emerging Great Powers Engagement: Comparing China and India’s Soft Power Strategy in Pakistan. New York: Lexington, Rowman & Littlefield. https://rowman.com/ISBN/9781666920994/Power-of-Bonding-and-Non-Western-Emerging-Great-Powers-Engagement-Comparing-China-and-India%E2%80%99s-Soft-Power-Strategy-in-Pakistan
[4] Fahim, M., & Islam, M. N. (2023). Middle Power’s Soft Engagement: Whether Hard Power Can Be a Tool of Soft Power?. Arab World Geographer, 26(2). https://meridian.allenpress.com/awg/article-body_abstract/26/2/180/493465/Middle-Power-s-Soft-Engagement-Whether-Hard-Power?redirectedFrom=PDF
[5] https://www.aa.com.tr/en/middle-east/turkiye-s-akinci-uav-identifies-source-of-heat-suspected-to-be-crash-site-of-iranian-president-s-helicopter/3224277
[6] https://www.aa.com.tr/en/middle-east/turkish-akinci-drone-located-helicopter-wreckage-of-iranian-president/3225053
[Назмул Ислам, преподаватель Кафедры политологии и государственного управления Института международных отношений и стратегических исследований (ULİSA) при Университете им. Йылдырыма Беязыта в Анкаре (AYBU), глава Центра исследований в Турции, Азии и Индо-Тихоокеанском регионе (TAIPS)]
* Мнение, высказанное в статье, принадлежит автору и может не отражать редакционную политику агентства «Анадолу».