Хорватский журналист в Нагорном Карабахе: “Это-выжженная земля”

Но и в этой последней войне была жестокость. Атаки Армении с применением советских баллистических ракет SCUD-B и Toчкa по азербайджанскому городу Гяндже и нападение на город Барда с применением многоствольного ракетного комплекса BM-30 SMERCH унесли десятки жизней мирных жителей. Согласно международной конвенции, использование системы СМЕРЧ запрещено, так как она состоит из кассетных бомб, предназначенных для массового уничтожения живой силы, а атаки на города Барда и Гянджа, которые находятся в ста километрах от линии фронта , были осуждены международными правозащитными организациями. Во время конфликта Армения также напала на азербайджанский город Мингечевир, пригрозив разрушить близлежащий водохранилище, крупнейшее на Южном Кавказе, что могла вызвать катастрофу беспрецедентных масштабов, но, к счастью, после международного давления на Армению этого не произошло.

В 1993 году резолюции Совета Безопасности ООН №822, 853, 874 и 884 признали, что Нагорный Карабах находится под оккупацией, и приказали Армении вывести свои силы и прекратить оккупацию территорий Азербайджана, а ЕС поддержал территориальную целостность, суверенитет и независимость Азербайджана. Но несмотря на прекращение огня, это, конечно, не конец войны. Азербайджанцы не верят в политическое решение нагорно-карабахского кризиса, учитывая, что части территории, оккупированной Арменией в 1993 году, все еще находятся под ее властью. Продолжение операции, как мне сказали азербайджанцы, привело бы к гуманитарной катастрофе и большому количеству жертв среди гражданского населения, учитывая густонаселенность этого района.

Как живется в районах Нагорного Карабаха, освобожденных азербайджанской армией в ходе 44-дневной войны – в Физули, Джебраиле и Губадлы, ваш репортер убедился как первый иностранный журналист, посетивший район ожесточенных столкновений между азербайджанской и армянской армиями. Разрешение на посещение мы ждали несколько месяцев, так как этот район все еще является военной зоной, движение в которой ограничено из-за большого количества взрывных устройств, оставленных армянами перед отступлением. Мы выехали из столицы Баку рано утром после того, как смогли получить все необходимые документы. Нам несколько раз говорили, что мы должны проявлять осторожность и двигаться только тем путем, которым нас ведет полиция, так как многие люди, которые пришли посмотреть свои дома после освобождения, пострадали от оставшихся мин. Ближе к вечеру мы прибыли в город Бейлаган, в 60 км от города Хорадиз, в азербайджанском районе Физули, город, оккупированный армянской армией во время первой войны в Нагорном Карабахе с 24 октября 1993 года по 5 января 1994 года, а затем он был освобожден вооруженными силами Азербайджана. Горадиз получил статус города 23 октября 2007 года. Он был назначен временной столицей Физулинского района в связи с армянской оккупацией других частей этого района от 23 августа 1993 года.

Прибыв в город Бейлаган, мы замечаем, что мы уже в зоне боевых действий. Мы находим разрушенные здания, пострадавшие от попадания ракет дальнего действия армянской армии. Нам пришлось переночевать там, потому что в целях безопасности мы не могли передвигаться ночью. Однако найти жилье, где бы было можно переночевать, оказалось большой проблемой, потому что почти все отели, мотели и хостелы в этом районе заполнены – в них размещается Красный Крест и различные другие гуманитарные организации, а также наблюдатели, которые следят за прекращением огня. После долгих поисков жилья после полуночи мы нашли дом, который нам арендовали местные жители. Рано утром мы двинулись дальше. Несмотря на то, что у нас были все необходимые документы, мы почти два часа ждали на армейско-полицейском блокпосте в городе Горадиз, на последнем пункте въезда в зону боевых действий. Нам пришлось ждать, пока проверят, безопасна ли местность, чтобы продолжить наш путь.

Когда полицейский патруль наконец-то вернулся, мы направились в сторону города Фузули. Уже через несколько километров после того, как мы вошли на территорию, которая была ареной конфликта, стала очевидна интенсивность боевых действий, которые там происходили. Хотя стрельбы больше нет и нас все время сопровождала полиция, я должен признать, что испытал величайший ужас и страх, хотя прошел через многие поля сражений мира – Сирию, Ирак, Ливию, Ливан … Армяно-азербайджанская война буквально сожгла землю. Кроме руин домов, здесь нет ни деревьев, ни травы, даже животных, которых я видел бродящими на большинстве полей сражений. На земле только солдаты, расчищающие территорию от мин, что непросто, потому что почти вся территория заминирована. Один из солдат, который занимался разминированием и стоял у дороги, чтобы отдохнуть, Азиз, сказал мне, что там работать очень сложно и опасно.

– Мы не знаем, где находятся мины, у нас нет никаких карт, и каждый шаг может быть вашим последним – сказал мне Азиз и спросил, откуда я.

– Из Хорватии.

– Что ж Вы тогда удивляетесь? И у вас тоже была война, и предполагаю, у вас еще много мин.

– Я не удивлен. Просто спрашиваю. Примерно сколько здесь мин?

– Может, миллион, может, миллиарды. Посмотрите, насколько велико это поле.

– Сколько времени займет разминирование и когда люди смогут вернуться?

– Только Бог знает! Мы не пускаем людей, потому что, к сожалению, было много погибших среди тех, кто был изгнан из своих домов и после освобождения они побежал домой, чтобы увидеть, как их дом сравняли с землей, имущество разрушено … Вот почему армия теперь запрещает въезд в этот район, ради безопасность всех.

– Молодежь приезжает?

– Приезжают, но в основном старики. На днях, когда я добрался до блокпоста, перед тем как войти в зону разминирования, я плакал, как маленький ребенок. Хотя я солдат и ко всему привык, слезы не сдержались. Пришел старик. Больной, умирающий. Он умолял армию и полицию позволить ему еще раз увидеть свой дом перед смертью, хотя он знал, что он превратился в пепел. Я умолял полицию пропустить его и отвез его до его дома. Когда мы приехали, старик заплакал и сказал мне, что он плакал от счастья, что он видел этот пепел перед смертью, потому что он родился там у него осталась вся жизнь!

Поговорив с Азизом не только о войне, но и о футболе, Луке Модриче, Иване Ракитиче и Николе Юрчевиче, бывшем селекторе сборной Азербайджана, мы пожелали ему удачи, также как и он нам, и продолжили путь. Одна и та же картина, куда бы вы ни пошли и куда бы вы ни повернулись. Дома снесены дотла и сожжены, а вокруг домов предупреждения о минах. Здесь даже мертвым не было покоя. Во всех зонах боевых действий, в которых я находился, я редко встречал оскверненные могилы, даже в районе бывшей Югославии, хотя инциденты были. В Нагорном Карабахе, не только могилы раскопаны, но и останки были разбросаны на все стороны. Страшно видеть вокруг могил человеческие кости, черепа, зубы … Мусульмане хоронят своих мертвецов только в простынях, а армянские солдаты, как рассказали нам наши азербайджанские гиды, вытаскивали их из могил в поисках золотых зубов и тем самым совершали величайший грех в исламе – извлечение мертвого тела из могилы и бросание останков. Это зрелище тоже повергло меня в шок. Глядя на эти кости, я чувствовал беспокойство и тошноту. Невероятно, что в 21 веке такое возможно. В какой-то момент я так побледнел, что один из гидов, Эркин, спросил меня, в порядке ли я, и могу ли я продолжить или нам вернуться, потому что на дороге впереди мы увидим еще большие ужасы. Мы пошли дальше.

Посреди всех этих руин мы встречаем новостройки из сборных домов. Я с удивлением спрашиваю Эркина, что это такое. Как эти дома остались целыми?

– Это дома, построенные армянами для своей диаспоры из Ливана, Сирии, США, стран Евросоюза. Цель заключалась в изменении этнического баланса. Но посмотрите, в этих домах нет ни окон, ни дверей, потому что они все забрали и унесли, прежде чем отступить и сбежать. Армянская диаспора – одна из самых сильных и организованных в мире. Было вложено много денег, чтобы армяне получили большинство в Нагорном Карабахе. Но это территория Азербайджана, а все наше население изгнано. Я следил за вашей войной в Хорватии. В Нагорном Карабахе Армения сделала то же самое, что сербы пытались сделать в Хорватии. Захватить часть Хорватии и объявить независимое государство, – поясняет наш гид.

Через полтора часа езды прибываем в город Физули. До оккупации армянскими войсками 23 августа 1993 года здесь проживало 17 090 жителей. Впоследствии исконное азербайджанское население было изгнано, и Физули превратился в город-призрак. Он был полностью разрушен и заминирован. Азербайджанские войска вернули его под свой контроль 17 октября 2020 года. Город до 1827 года был известен как Карабулак, а затем был переименован в Карьягино в честь полковника Павла Карягина. Он управлялся как часть Джебраильского района во времена Российской империи. Город в 1959 году получил свое нынешнее название Физули в честь поэта Физули, объяснил нам Эркин.

Всем интересно, почему этот Нагорный Карабах так важен для азербайджанцев и армян. А именно, в то время как почти все страны находятся в рецессии во время пандемии, экономика Нагорного Карабаха значительно растет, десять процентов в год втечение целого десятилетия. Например, только в 2017 году, согласно статистике российской экономической газеты РБК, был зафиксирован рост на 17%. Нагорный Карабах всегда имел небольшую, но разнообразную и сильную экономику. Особенно важным источником дохода являются полезные ископаемые, такие как драгоценные и полудрагоценные камни, золото, медь, но производство строительных материалов также активно. Три четверти экспорта фактически шло через Армению, которая его декларировала как свой продукт.

Кроме того, Нагорный Карабах также является экспортером электроэнергии благодаря расположенным там гидроэлектростанциям, но эта энергия также в основном шла в Армению. Почти весь лес в Нагорном Карабахе вырублен, а древесина вывезена в Армению, где использовалась для производства качественной мебели на экспорт. Хотя в основном населенное армянами, это непризнанное самопровозглашенное государство является частью территориального состава Азербайджана. С момента окончания войны в 1994 году международное сообщество безуспешно пытается найти мирное решение этой горячей точки кризиса.

Чем глубже мы продвигаемся на территорию Нагорного Карабаха, тем больше во мне растет страх и неуверенность. Дорога в Джебраил была труднее и сложнее, поскольку мы проезжали по проселочным дорогам, учитывая, что почти все мосты были заминированы и разрушены. Здесь мы впервые встречаем подбитые танки и бронетранспортеры армянской армии, а также разбросанную военную форму и бронежилеты с именами и фамилиями солдат. Мой гид Эркин, который сам участвовал в боях, объясняет мне, что все эти машины, танки и бронетехника были сбиты дронами,

– Здесь не велась классическая война. Это была специфичная война. Вы видите, насколько сложна местность. Здесь доминировали дроны. Понимаете, пространство открытое, а укрытия нет. А армяне не верили, что азербайджанская операция будет такой быстрой и молниеносной. Помню, перед началом войны командующий армянской армией сказал: «Если азербайджанцы пойдут против нас, на этот раз мы дойдем до Баку». Они недооценили наши силы, а мы 26 лет готовили свои силы к освобождению территории. Это правда, что их танки и бронетранспортеры достигли Баку, но захваченными, мы скоро откроем музей на Каспийском море, где люди смогут увидеть десятки армянских танков, захваченных нами на войне, пока солдаты стремительно бежали, – рассказывает Эркин. я, и я все время смотрю в небо, чтобы армяне случайно не послали дрон, так как в той части были только мы с полицейским эскортом.

– Возможно ли, что они сейчас пошлют на нас дроны? – спрашиваю Эркина.

– Не волнуйтесь, все под контролем, хотя на войне никогда не знаешь, что может прийти с какой стороны. Несколько раз армяне нарушали соглашение о прекращении огня и нападали на наших солдат. С ними все возможно. Давайте продолжим путь до наступления темноты, потому что впереди еще долгий путь, – отвечает он.

Рассказ Эркина о дронах и нарушениях соглашения о прекращении огня только усилил мой страх и беспокойство, и я, не колеблясь, ускорил темп и двинулся дальше, невзирая на жару и защитную маску, которую вы должны носить все время и на открытом воздухе, что создавало мне проблемы на такой высокой температуре. Перед въездом в город Джебраил на военном блокпосту, хотя о нашем прибытии сообщили и нас сопровождал полицейский эскорт, мы должны были пройти контроль. Джебраил – еще один город-призрак, заброшенный после оккупации армянскими войсками во время первой войны. Название Джебраил происходит от названия села, которое было центром области. Отец Джабраил, который также был основателем села Джебраил, был одним из тюремных правителей по имени Султан Ахмед и жил в 8 веке, а территории между горой Зуярет и рекой Арас принадлежали отцу Джабраилу и его сыновьям. Осматривая исторические крепости и разрушенную архитектуру, я задавался вопросом, как человек может быть таким жестоким, чтобы уничтожить целую цивилизацию, целую культуру! Уничтожить за один день то, что строили веками! в Джебраиле Могилы также были разрушены и раскопаны останки, и определенно будет невозможно там жить следующие десять-двадцать лет, учитывая, что вся инфраструктура разрушена. Из города Джебраил мы направились к нашему последнему месту назначения – городу Кубадлы, потому что было уже ближе к вечеру, а в целях безопасности нам было необходимо покинуть территорию до темноты.

В город мы приехали вечером, так как не рассчитывали, что дорога такая плохая, щебеночная, по которой можно проехать максимум 50 км / ч. В отличие от других городов, которые мы посетили, вместе с полицией в город Губадлы с нами были и военные, так как местность еще не расчищена. Въезд в Губадлы напомнил мне вход в Восточную Гуту, пригород Дамаска, который сирийская армия освободила от групп джихадистов после ожесточенных боев. В этом городе были самые большие потери с обеих сторон, потому что шли рукопашные бои.

Кубадлы – это район в Азербайджане и регион с богатыми подземными ресурсами и таинственной природной красотой, расположенный между горой Зангезур и горным хребтом Нагорного Карабаха. Он был основан как административная единица в 1933 году. Он занимает площадь в 802 квадратных километра, на которой распределено 94 жилых дома, включая город и 93 деревни. Во время прошлогодней войны 25 октября 2020 года азербайджанские силы восстановили контроль над районом, включая город Губадлы.

Солдат Экрем, наш гид, тоже принимал участие в освобождении города Губадлы, поэтому он рассказывает нам о битвах, которые там происходили.

– Было жестоко, потому что это большая территория. Мы до сих пор не знаем, прячется ли там кто-нибудь из армянских солдат. Они там очень давно и, может быть, они где-то под землей, в туннелях. Вот почему мы должны быть очень осторожны, пока полностью не очистим местность, – говорит молодой солдат, которому всего 22 года.

Он описывает нам, что бои велись от дома к дому, от сарая к сараю.

– Если я пережил эту войну, я обязательно проживу еще сто лет, потому что это была война для тех, у кого семь жизней. В отличие от других городов Нагорного Карабаха, Губадлы был своеобразным, потому что там собралось большое количество армян из диаспоры, Ливана, Сирии, Ирака, США, стран ЕС, которые проживали в этом районе. Когда мы понемногу захватывали город, а они отступали, они подожгли не свои дома, потому что жили в чужих домах, домах азербайджанцев. Я надеюсь, что здесь больше не будет войн и что наконец воцарится мир, потому что никто не любит войны и не хочет умирать. Я – патриот, и я бросился защищать свою Родину не смотря на то, что я молод. Многие из моих коллег погибли. Пусть дорогой Бог смилуется над ними и защитит нашу Родину, – сказал Экрем.

Как и Экрем, многие азербайджанцы надеются на мир в регионе после того как Азербайджан, Армения и Россия подписали мирное соглашение в Москве 9 ноября 2020 года, заканчивая шесть недель войны в спорном регионе Нагорного Карабаха. Соглашение представляет собой победу Азербайджана, который после 26 лет вернул себе оккупированные регионы: Кельбаджар, Лачин, Губадлы, Зангилан, Джебраил, Физули, Агдам и которые находились под прямым контролем Армении с момента прекращения огня по Бишкекскому протоколу в 1994 году, также при посредничестве Российской Федерации. По соглашению, за которым наблюдают российские войска, помимо обмена пленными и жертвами, Армения должна будет уйти со всех остальных частей территории Нагорного Карабаха, которые они оккупировали после распада СССР. Кроме этого важно, чтобы и США, и ЕС приняли участие в этом мирном процессе и наконец нашли модель и решение для прочного мира, потому что статус-кво снова спровоцирует военные конфликты в ближайшие годы.

Завершая миссию в Нагорном Карабахе, я должен признать, что почувствовал облегчение, вернувшись в Баку, который они называют раем на земле. После сцены ужасов, оставшихся после войны в Нагорном Карабахе, задаешься вопросом, к чему эти убийства, страдания, когда можно жить в мире, разговаривать и гуманно обо всем соглашаться, имея лишь немного воли и терпимости. Хотя не было стрельбы, как на многих полях сражений, которые я проходил, я, конечно, не смогу выкинуть кадры из Нагорного Карабаха из головы еще очень долго.

Как я могу сказать своим братьям, что нашел кости отца разбросанными по могиле …

По специальному разрешению с нами поехал 40-летний Эльмеддин Нуриев, который посетил свою родину впервые после того, как армянская армия оккупировала его село в районе Губадлы. Эльмеддин был мальчиком, когда покинул родной дом. Всю дорогу, более 400 километров, он молчал пока мы ехали, гадал, что он найдет, в каком состоянии будет его дом. Но он все же был счастлив вернуться в свою родную деревню после 27 долгих лет.

– Мне было 12 лет, когда нам пришлось уехать из Сарая в августе 1993 года. Мы с братьями купались в реке, когда подошли взрослые и сказали, что мы должны немедленно уйти. Мы так быстро покинули деревню, что ничего не взяли. Мы просто спасали жизни. Мой отец умер в мае того же года. Мы его похоронили на кладбище недалеко от села, и с тех пор я не был на могиле. У меня четыре брата, я третий. До сих пор помню улицы нашего села. Я ходил в школу по ним. У нас была новая школа, и мы ею гордились. Сейчас при въезде в деревню я первым увидел ее. От нее остались только стены, даже крыши нет. Я с нетерпением хочу увидеть могилу моего отца, дедушки и наш дом. Я знаю, что от дома вряд ли что то осталось, но буду счастлив, если просто остановлюсь во дворе. В первые дни освобождения наших городов и деревень я видел кадры, на которых наши солдаты показывают снимки, на которых только сожженная земля. Армяне ничего не оставили после себя. Я пойду на этот холм, за ним могила моего отца. Я до сих пор помню здесь каждый уголок. По имени я могу сказать, кому принадлежал какой дом, – сказал Эльмеддин, когда мы вошли в село. Когда мы подошли к доске с надписью Сарай, Эльмеддин попросил нас остановиться. Он пойдет в свой дом, чтобы вернуть воспоминания о своем детстве.

Как только он вышел из машины, он не смог сдержать слез. Он опустился на колени и поцеловал землю.