Израиль, следуя рекомендации США, воздержался от ответного удара. Но кто знает, как развернется ситуация дальше, учитывая продолжение операции Израиля в секторе Газы, его противостояние с ливанской «Хезболлой», а также продолжение ударов по объектам иранских прокси в Сирии. Не говоря уже о том, что уже в ближайшие месяцы обмен ударами БПЛА, а также баллистическими и крылатыми ракетами, вполне возможно, станет повседневной рутиной.
Несмотря на коллективные возможности еврейского государства и евро-атлантической коалиции, ВВС Израиля уже не могут как в первые десять лет XXI века подавлять системы ПВО Исламской республики, свободно маневрировать в воздушном пространстве на границе Ирана и наносить масштабные удары по предприятиям иранского военно-промышленного комплекса. Отдельные удары уже не приносят желаемый результат, а силы иранских прокси, группирующиеся вокруг Государства Израиль, держат регион Ближнего Востока в постоянном напряжении.
Дуэль в куртуазные времена
Любопытно, что ирано-израильский конфликт выглядит уже не столько, как драка подвыпивших ковбоев в салуне на Диком Западе, что, собственно, мы наблюдаем в российско-украинском вооруженном противостоянии, а скорее, как дуэль в куртуазные времена, так ярко и убедительно описанные в романах Дюма-отца.
Соперника вызывают на поединок, заранее и публично оповещая его, когда именно он состоится, и даже уточняя по закрытым каналам название объектов, которые будут атакованы.
Отсюда, кстати, довольно распространенное мнение многих международных наблюдателей, не без основания подозревающих противоборствующие стороны в подковерной организации “договорных матчей”.
Другое дело, что политические элиты, даже под давлением общественности, ведут себя в таких ситуациях по-разному, соотносясь с целым рядом контекстов.
Государства классической Западной Европы реагируют на ближневосточный кризис и роль, которую играет в нем Государство Израиль, не столько даже оглядываясь на арабские диаспоры с их многотысячными демонстрациями солидарности с соотечественниками по исторической родине, сколько на исторические контексты.
К примеру, правящая элита Испании, практически, единодушно (а как иначе, ведь пост премьер-министра занимает Педро Санчес, лидер испанской Социалистической рабочей партии) выступает за независимость Палестины, а в скандированиях демонстрантов, заполняющих центральные улицы Малаги, Севильи и Барселоны, отчетливо слышны отзвуки исторического наследия Кордовского халифата (средневековое государство арабов на Пиренейском полуострове, существовавшее в 726-929 годах – ред).
В этом плане политическая элита Франции, в которой выходцев из арабских стран, чисто субъективно, даже больше, чем в Испании, демонстрирует большую гибкость, заявляя, что не принимает предельно жесткий ответ израильтян на события 7 октября 2023 года, призывая обе конфликтующие стороны снизить накал страстей. В то же время, Елисейский дворец, поддерживая оборону Израиля в составе западной коалиции, может в определенной степени влиять на Иран, опять-таки, используя исторический контекст недавней истории. Напомню, что аятолла Рухулла Хомейни, духовный лидер исламской революции, скрываясь от службы безопасности шахского Ирана, получил во Франции политическое убежище, около года жил в Париже, откуда триумфально вернулся в Тегеран в 1979 году.
А вот Германия, несмотря, на наличие более чем трехмиллионной турецкой диаспоры, практически, единодушно поддерживающей палестинцев, говорит о безоговорочной поддержке Израиля. В данном случае, решающую роль сыграло сочетание так называемого комплекса вины немцев перед евреями с твердой позицией евроглобалистов, которые, вслед за США, поддерживают не столько даже правительство Биньямина Нетаньяху, сколько прошлый израильский вариант урегулирования арабо-израильского конфликта во имя сохранения единства западного мира.
Таким образом, Европа стала своего рода индикатором разделения большей части мира на тех, кто присоединился к какому-то лагерю, и на тех, кто проводит политику, известную в народе, как «и вашим, и нашим».
Предлагаю в этой связи, рассмотреть позиции ближайших соседей Ирана – России и Азербайджана.
Расчеты Кремля
Дилемма России состоит в том, что динамика потенциальной эскалации в зоне Персидского залива чревата риском частичной блокады военно-морскими силами США иранских портов. В данный момент американцы явно не хотят ввязываться в крупномасштабный конфликт, сдерживая Израиль после атаки 14 апреля от ответного удара. Но такие риски опасно игнорировать в будущем, особенно, в случае победы Трампа на президентских выборах. Ибо в таком случае и без того вялое перемещение транспорта по международному транспортному коридору “Север-Юг” может существенно сократиться.
Учитывая растущие связи с ОАЭ, являющимися сегодня новой финансовой столицей внешнеэкономической деятельности России в Азии и в целом с арабскими странами, Москве невыгодна дестабилизация в зоне Персидского залива и, тем более, закрепление в его акватории ВМС США.
С другой стороны, Россия сама ведет войну с Западом, и Иран, вроде бы, открывает против него “второй фронт”. При этом украинский и ирано-израильский конфликты весьма условно сливаются в единый мировой конфликт. А точнее, вообще не сливается. И хотя сегодня политики не проводят публично прямых линий обусловленности, эти линии, несомненно, есть, учитывая, что Иран – является военным союзником РФ, а Израиль уже вышел из зоны возможной балансировки послевоенного взаимодействия с арабами при посредничестве России.
Остаётся лишь фактор диаспор – российской в Израиле и еврейских – в околовластных общинах Российской Федерации. Но в нынешней ситуации это слишком слабый инструмент для возвращения российско-израильских отношений на былой уровень. Поэтому, конечно же, Россия сейчас однозначно «болеет» за Иран, что, собственно, подтверждают официальные заявления МИД РФ.
Бакинские интересы
Для Азербайджана условно существуют те же дилеммы, которые, правда, поставлены более жестко, учитывая весомую составляющую Ирана в региональной политике, а также нескрываемую симпатию к Исламской республике жителей южных регионов Азербайджана.
С другой стороны, есть куда более прагматичные соображения, базирующиеся на военно-техническом взаимодействии Баку с Израилем, а также оцениваемый в 1,6 миллиарда долларов товарооборот по линии Азербайджан – Израиль, выглядящий куда предпочтительней, нежели аналогичная позиция по торговле с Ираном, не превышающая 600 миллионов долларов в год.
Добавлю для полноты картины что азербайджанская нефть для Израиля является одним из основных источников поступления ГСМ и топлива. Так, за последние годы, госкомпания SOCAR вошла в тройку ведущих поставщиков нефти в Израиль.
В то же время, в Баку понимают, что Иран является важным союзником России. Разворот Еревана на Запад уже вызвал соответствующую реакцию Москвы и Тегерана. В этом же контексте важно упомянуть фактор Нахчыванской автономии и работы по прокладке через Иран трассы-дублера Зангезурского коридора.
Таким образом, Баку будет четко контролировать каждый свой жест и держаться на дистанции от нынешних и дальнейших событий на треке Тегеран-Тель-Авив. Именно в таком духе и выдержано официальное заявление Министерства иностранных дел страны, в котором, в частности, говорится, что “…Азербайджан глубоко обеспокоен растущей напряженностью в отношениях между Ираном и Израилем. Мы призываем все стороны проявлять сдержанность и избегать опасной эскалации, которая могла бы еще больше дестабилизировать ситуацию на Ближнем Востоке”.
У лестницы эскалации есть своя логика
Эскалация происходит не в тех случаях, когда государство и его лидеры видят возможность «получить что-то такое, чего у нас нет», а в ситуациях, когда лидеры опасаются, что «завтра будет хуже, чем сегодня».
В этом смысле политики, принимающие решения, оправдывают свои действия их превентивностью.
«Давайте используем имеющиеся средства сейчас, – говорят они, – поскольку потом риски и возможные издержки непременно возрастут».
Проблема же в том, что, в случае чрезмерно резкого обострения ситуации, силовые методы применяется крайне нерационально. Зачастую политическая элита, находящаяся в состоянии стресса и психоза, применяет насилие с гораздо меньшей избирательностью и ограничителями. Судя по всему, после серии израильских атак на генералитет КСИР и инженеров-ядерщиков, иранские элиты находятся именно в таком состоянии.
В 1968 году, в разгар «холодной войны» Герман Хан – основатель американского консервативного аналитического Центра при Хадсонском институте, опубликовал книгу “Об эскалации. Метафоры и сценарии” (On Escalation: Metaphors and Scenarios).
В этой книге, используя аналогию с лестницей, Хан и его коллеги из Rand Corporation описали этапы возможной эскалации конфликта между СССР и США. Всего эта лестница насчитывает 44 ступени, из которых двадцать предшествуют ограниченному применению ядерного оружия.
Предлагается также шесть условных “порогов”. Начинаются они с призыва “Не раскачивать лодку” и завершаются последним порогом, когда города становятся целями для нанесения ядерных ударов.
Так вот, в ирано-израильском конфликте, условно, мы на стадии 12-14 ступеней, которые характерны переходом от большой конвенциональной войны или отдельных военных действий к комплексной эскалации (удары противников по союзникам и иностранным базам).
Но уже следующий шаг предполагает угрозу применения ядерного оружия.
Книга Германа Хана писалась на пике противостояния СССР и США, когда у руля были элиты, непосредственно участвовавшие во Второй мировой и реально не представлявшие себе начало новой, к тому же ядерной, войны.
Современные элиты на Ближнем Востоке, тем более, когда речь заходит о двух теократических государствах, увы, ядерной войны не боятся. Вот почему эскалация по “лестнице Хана” может происходить значительно быстрее, с перескакиванием сразу через несколько ступеней.
В нынешней же ситуации, при которой ни Израиль, ни Иран не могут конвенциональными методами добиться внушительных результатов, эта угроза выглядит весьма реалистично.