За счет чего Россия намерена существовать дальше? Кто и каким образом будет спасать ее экономику? Система торговых, производственных связей с Западом выстраивалась десятилетиями. Можно ли за несколько месяцев создать на месте этой зияющей пустоты нечто сопоставимое по масштабу и качеству? Внятного ответа нет. Подходы государственных чиновников к решению этой фантастически сложной задачи абсолютно не соответствуют трагизму ситуации.
Это видно из последних выступлений перед законодателями Михаила Мишустина, Андрея Белоусова и Алексея Кудрина. Тезисы, озвученные главой российского правительства, первым вице-премьером и председателем Счетной палаты, дали понять: у властей нет стройной, жесткой, многоуровневой, а главное – дерзкой, подлинно революционной (иначе сейчас нельзя) антикризисной стратегии. Есть лишь некие наметки, содержащие не вполне обоснованный оптимизм.
Да, финансовая система устояла, коллапса не произошло. Платежи внутри России идут без перебоев. Курс рубля вернулся к досанкционному уровню. Тут Мишустин, безусловно, не погрешил против истины. Выступая в Госдуме, российский премьер определил пять сквозных, основных приоритетов на краткосрочную перспективу: обеспечить бесперебойную работу предприятий; расширить свободу бизнеса внутри страны; поддержать тех граждан, кто особенно уязвим; обеспечить насыщенность рынка товарами; оказать необходимые секторальные меры поддержки.
В основу всего этого положен бюджетно-финансовый инструментарий. И только. Продолжив тему в Совете Федерации, вице-премьер Белоусов назвал цифру в 7-9 трлн рублей, которые совокупно (вместе с мерами банковской поддержки и стимулирования кредита) государство может направить в экономику. Таким образом, речь идет о попытке залить «всё» деньгами, как во времена позднего СССР. Между тем антикризисная стратегия предполагает целеполагание: это, во-первых, набор административных, протекционистских, финансовых, кадровых, психологических методов, во-вторых, предполагаемый результат, в-третьих, механизмы контроля.
Это как план на игру в футболе и любом другом командном виде спорта: ставится задача, под нее выстраивается тактика. Ну а тактику реализуют конкретные игроки – каждый на своем участке поля и со своим особым амплуа, набором тактико-технических характеристик (ТТХ). Разумеется, любой сценарий предполагает гибкость, внесение в него тренерских корректив по ходу матча, который может складываться вопреки задуманному. Нынешняя антикризисная «программа» российских властей этому противоречит. Декларируемая сегодня свобода предпринимательства означает необходимость изменений, причем радикальных. Но система взаимоотношений бизнеса и государства не настроена на либерализацию – она годами, десятилетиями культивировала консервацию, запреты, откаты, коррупцию. В итоге маршрут в будущее не просматривается.
«Пессимизм безмерен»
На каком основании Алексей Кудрин предположил, что адаптация экономики РФ к текущему уровню санкций займет два года, что шоки 2022-2023 годов можно преодолеть за счет расходов из госказны, без быстрой коррекции бюджетной и налоговой политики? Нам что, милостиво предлагают просто поверить в это? И что значит адаптация? Возвращение к досанкционным реальным доходам, восстановление ВВП, снижение инфляции до 4%, выход на прежние показатели экспорта-импорта, ключевую ставку в 8,5% или нечто другое? «Ой, ну не смешите мои тапочки», как сказали бы в Одессе. Из прошлых кризисов Россия выруливала в основном благодаря восстановлению сырьевой конъюнктуры, не проводя никаких структурных реформ. Но сегодня принципиально иная для нее реальность: страна находится в глухой международной изоляции, экспорт энергоресурсов в прежних объемах исключен. Откуда тогда деньги возьмутся?
«Конечно, власти проводят совещания с бизнесом, пытаются делать то, что им представляется более простым решением: регулируют цены на зерно, металлы, – говорит профессор МГУ им. Ломоносова, специалист в области социально-экономического развития регионов Наталья Зубаревич. – Но проходит время и возникает ясность: не в ту сторону регулировали. Сегодня бизнес лишен возможности продать свой товар и заработать. А вообще, надо не последствия санкций разруливать, а причину убрать. Но поскольку от правительства это не зависит, мой пессимизм безмерен. Самое главное, чтобы Россия не оставалась островом – ущербы от этого долгосрочны и чудовищны».
Логистика так или иначе наладится, серый импорт будет течь в страну маленькими ручейками – через Казахстан, Армению… Но, если вы попытаетесь поставлять крупные партии товара, ввезти нефтегазовое, энергетическое оборудование, вас отследят и заблокируют, поскольку под вторичные санкции США никому попадать не хочется. Китайские госкомпании, основные игроки в КНР, уже не покупают спотовые партии российской нефти, рассказывает Зубаревич. А как быть с 20-летним провалом в генетике, который нельзя преодолеть за два года, получив новые сорта пшеницы, новые породы скота – более продуктивные, устойчивые к заболеваниям? Отечественный агросектор всегда закупал за границей семенной картофель, подсолнечник, сахарную свеклу, генетические яйца для птицефабрик, замороженную сперму быков-производителей. Ведь есть разница: корова дает 10 тысяч литров молока в год, а не 5 тысяч.
«Амбиции зашкаливают»
Нынешние антикризисные меры правительства носят половинчатый характер, считает бизнесмен Дмитрий Потапенко. По его словам, нет никакого смысла создавать рабочие места, если у предприятий не будет рынков сбыта. В свое время в Беларуси как грибы возникали убыточные заводы, чья неэффективность компенсировалась российским бюджетом и налогоплательщиками. У нас нет под боком соседа, который бы взял на себя подобную благотворительность. Китай не в счет: для него основной рынок сбыта – Америка, кроме того, ему не нужны вторичные санкции. «Наше государство по-прежнему получает более $250 млн ежедневно, поэтому многие моменты можно нивелировать, за многое – расплатиться, – рассуждает Потапенко. – В итоге амбиции зашкаливают за все разумные пределы: ставки хочется повысить, показать себя большими и страшными. Эта убийственная политика идет вразрез с интересами простых людей, которые страдают в первую очередь. Мы видим не только рост цен и снижение тех или иных экономических показателей. История с РЖД (компания допустила дефолт по одному выпуску евробондов) для меня особенно болезненна: нас ждет сокращение перевозок еще и на железнодорожном транспорте, помимо авиасектора».
Тяжелая волна хаоса и неопределенности прокатывается по всем секторам экономики, отрывая от них то одного, то другого зарубежного поставщика. Из последних новостей: Россия столкнулась с дефицитом литиевого сырья из-за прекращения сотрудничества с крупнейшими поставщиками – Чили и Аргентиной. Товар поступает к РФ в виде карбоната лития, «перерабатывающие мощности в стране есть, но если не будет сырья, то очень велика может быть проблема в обеспечении собственных потребностей в литий-ионных аккумуляторах», заявил заместитель председателя департамента металлургии и материалов Минпромторга РФ Владислав Демидов. Еще одна недобрая весть: трейдеры начали переправлять в другие страны партии кофе, изначально предназначавшиеся России, а некоторые и вовсе остановили продажи. Это связано с трудностями при обработке платежей от российских импортеров, а также опасений за безопасность судов в Черном море. По данным брокера HedgePoint, цена кофе в РФ выросла более чем на 20% из-за повышающихся затрат.
Или взять целлюлозно-бумажную промышленность (ЦБП), которая до недавних пор была одной из самых экспортно-ориентированных отраслей: в ней трудились стратегические западные инвесторы, и только на поставках за рубеж она зарабатывала более $3 млрд в год. После начала «спецоперации» в Украине офисная бумага подорожала в 4-5 раз, поскольку в России не производят хлорат натрия – отбеливающий реагент, а его основной экспортер – польская компания Kemira – заявила о прекращении поставок. Из 120 тысяч человек, занятых в индустрии, было уволено 50 тысяч. ЦБП попыталась переориентироваться на Китай и Индию, но столкнулась с резким удорожанием логистики, поскольку основные контейнерные перевозчики ушли из России. Ранее доставка одного контейнера стоила $2 тысячи, сейчас предлагаются расценки от $ 11 тысяч.
Итак, бюджетное финансирование, льготные кредиты, озвученная Белоусовым сумма в 7-9 трлн рублей – это необходимое, но явно недостаточное условие для выхода из кризиса. Объемы производства снижаются далеко не только из-за нехватки денег у предприятий. Есть куда более значимые долгосрочные факторы: падение экспорта и импорта из-за санкций, разрыв логистических цепочек, потеря рынков сбыта и источников комплектующих, снижение платежеспособного спроса. Бизнесу попросту негде развернуться: повсюду вакуум. И нет уже возврата к прежней финансовой модели: все что нужно – мы можем купить. Раньше Россия развивалась преимущественно как забитый импортом склад, а сегодня она ждет опустения этих хранилищ и, похоже, не очень понимает, что делать дальше.