Иранские города вновь охвачены массовыми антиправительственными акциями протестов. Демонстрации под лозунгами: “Смерть диктатору”, “Смерть Хаменеи, проклятие Хомейни” прошли в Тегеране, Исфахане, Карадже, Занджане, родном городе Хаменеи и Ибрагима Раиси, Мешхеде и в других городах.
Haqqin.az удалось поговорить с одним из участников протестов в Исфахане, выпускником факультета политологии Исфаханского университета Резой Мелик-заде (имя нашего собеседника, исходя из соображений безопасности изменено), который на условиях анонимности рассказал нашей редакции о протестах и общественных настроениях в ИРИ.
– С чем связан нынешний подъем волны гражданского неповиновения в Иране?
– Катализатором массовости стал сороковой день казни Мохаммада Хоссейни и Мохаммада Махди Карми. Даже после смерти эти отважные активисты смогли вновь поднять на протесты сотни тысяч иранцев. А это значит, что борьба с режим мулл будет продолжаться до победного конца.
Хочу подчеркнуть, что протесты, начавшиеся в сентябре 2022 года, не прекращались ни на один день – менялись только формы протеста и число их участников. Могу судить по Исфахану, где каждый день люди пишут на стенах домов антиправительственные лозунги, рисуют граффити против режима, сжигают пропагандистские баннеры и памятники властей. Каждый день в городе проходят ночные протесты, где-то проводят пикеты с горящими автомобильными шинами, где-то из окон и с крыш домов скандируют лозунги “Смерть Хаменени!”.
Подавляющее большинство иранцев устали от тоталитарной власти Исламской Республики. Десятилетия репрессий, деспотии, удушения элементарных человеческих прав и свобод, дикие с точки зрения современного человека запреты и суеверия, ухудшение социального положения, бедность, разного рода дискриминации сказались на моральном состоянии иранцев, которые в массе своей считают себя несчастными. Иранский народ хочет нормальной жизни с политическими, социальными и культурными свободами, которые Исламская Республика отобрала у народа 44 года назад.
Не так давно была годовщина исламской революции, приведшая к власти аятоллу Хомейни. Исламский режим не только не реализовал политические права иранского народа, Хомейни вдобавок отобрал у нас все существовавшие во времена монархии социальные и культурные свободы. Поэтому иранское общество, подобно огню под пеплом, готово в любой полыхнуть пламенем революционного гнева, в полной мере проявив свою ненависть к Исламской Республике. Нет никаких сомнений в том, что массовый протест народа, начавшийся с убийства Мехсы Амини, приведет в конечном итоге к свержению исламского режима.
– Как в Иране восприняли подписание в Джорджтаунском университете в Вашингтоне “Хартии солидарности” и формирование коалиции видных представителей иранской оппозиции?
– Несомненно, в новом раунде протестного движения встреча в Джорджтаунском университете свою роль сыграла. Объединение принца Реза Пехлеви, Хамеда Эсмаилиона, Масихи Алинежад и других лидеров иранской оппозиции воодушевило борцов с ненавистным режимом аятолл как в самом Иране, так и за его пределами. Народ нашей страны стал свидетелем крупнейших митингов солидарности, в ходе которых в разных городах мира и, особенно, в Лос-Анджелесе, где выступил Реза Пехлеви, были заклеймены позором преступные действия иранских властей.
К сожалению, есть и такие иранские оппозиционные группы, как “Муджахеддин-э-Халг” (“Народные моджахеды” – ред.), пытающиеся свести на нет политическую значимость “Хартии солидарности” и активно продвигающие свою, исламскую, левую идеологию. В качестве альтернативы существующей системы Исламской Республики они предлагают собственную, тоже теократическую, но с элементами социализма. Однако в Иране эта организация известна, как опасная религиозная секта, за плечами которой – многолетняя история организации и участия в террористических актах. В прошлом муджахеддины были врагами Запада, который они называли “ядром империализма”. Но после ирано-иракской войны партия “Муджахеддин-э-Халг” позиционирует себя, как поборница демократии, хотя сутью ее идеологии остается политический ислам.
Я абсолютно уверен, что никакую форму теократии народ Ирана больше не примет. Внутри страны мы обсуждаем проблему отсутствия лидера массовых протестов, необходимость формирования единого координационного центра для управления ими. В этом плане встреча в Джорджтаунском университете вселила надежду в участников протестного движения в Иране.
Конечно, одной этой встречи явно недостаточно, должны быть представлены конкретные решения, план действий по свержению режима Исламской Республики, формированию членами коалиции временного правительства и созданию площадки для исторических выборов в учредительное собрания иранского народа.
Что же касается таких понятий, как “теократия”, “хомейнизм”, “рахбар”, “политический ислам”, то все они полностью и бесповоротно дискредитировали себя сорока четырьмя годами политики террора и религиозного мракобесия. Иранская молодежь, составляющая более половины населения страны, требует смены государственной системы и возвращения Ирана в мировое сообщество. Мы также ожидаем, что ведущие страны мира разорвут все связи с властью Исламской Республикой, отказывающей своим гражданам в основных свободах, а потому не заслуживающей быть членом современного мирового сообщества.
– Иранская оппозиция в изгнании представлена самыми разными политическими течениями. Как Вы считаете, кого именно улица выберет в лидеры?
– Думаю, самым популярным представителем протестной среды является принц Реза Пехлеви. Следует отметить, что за последние годы произошло качественное переосмысление нашей недавней истории.
Молодые иранцы стали изучать факты и события прошлого, в частности, то, каким был Иран в период правления шаха, и что с этой страной сделала политика тотальной муллократии. В Исфахане многие молодые люди, изучившие эпоху династии Пехлеви, выражают глубокое сожаление по поводу произошедшей в 1979 году исламской революции. Такое же сожаление переживают и те, кто жил во времена Пехлеви, что видно по лозунгу “Разве мы виноваты в исламской революции?!”, с которым эти люди выходят на демонстрации протеста. Понятно, что и в той эпохе были проблемы, но их можно было решить реформами.
Шахиншах Реза Пехлеви и его премьер-министр, Шапур Бахтияр, начали проводить демократические реформы, но, к большому сожалению, исламисты во главе с Хомейни сумели перехватить бразды власти и завели продвижение страны в сторону развития и прогресса в тупик средневековой ортодоксальности. Что было вполне закономерно, поскольку исламисты – ярые противники прав и свобод человека в любой форме. При теократии страна лишена шансов стать цивилизованным государством. Принц Реза Пехлеви боролся против Исламской Республики с тех пор, как его отец, Мохаммад Реза Шах, скончался в Каире. И хотя Пехлеви является наследником монархии, он оставляет право выбора политической системы страны за иранским народом. Вся монаршая семья, особенно, вдовствующая императрица Фарах Пехлеви, сохранили искреннюю любовь к своему народу и не держат обиды за былые трагедии и боль.
Кстати, во время ирако-иранской войны принц Реза Пехлеви – бывший офицер имперских военно-воздушных сил Ирана, прошедший лётную стажировку в США, обратился к главнокомандующему иранской армией с просьбой разрешить ему участвовать в войне против иракцев в качестве рядового пилота ВВС Ирана. Но получил отказ. Никто в Иране не может оспорить огромные заслуги шаха в модернизации страны. Поэтому иранский народ симпатизирует сыну человека, который, несмотря на определенные недостатки, сумел за годы правления превратить Иран и иранское общество в передовое региональное государство.
Кроме того, опросы Института ГАМААН под руководством Аммара Малеки, (Исследовательский фонд анализа отношений в Иране с офисом в Нидерландах – ред.) неизменно показывают, что наследный принц лидирует в рейтинге популярности с большим отрывом от других известных оппозиционеров. На мой взгляд, у Пехлеви очень высокий потенциал не только для того, чтобы возглавить новую революцию Ирана, но и чтобы объединить все оппозиционные группы, сохранив их политическую идентичность. Уверен, что в процессе перехода от теократии к новой государственной системе вся иранская оппозиция поддержит лидерство наследного принца.
Как человек, живущий в Иране, хочу отметить, что являюсь сторонником конституционной монархии, в которой уважали бы права всех политических организаций. Считаю, что институт монархии, являющийся древнейшим культурно-историческим институтом Ирана, должен быть возвращен. Поскольку он – один из оптимальных вариантов синтеза исторического наследия и демократических ценностей, существующий сегодня в ряде западноевропейских стран. Но, конечно же, вопрос государственного устройства после демонтажа системы Исламской Республики зависит, прежде всего, от выбора народа Ирана.
– Говорят, что власти готовят “Закон о хиджабе”, по которому женщин с неправильным хиджабом или вообще без него уже не будут арестовывать, лишать социальных пособий, обслуживания в банках, запрещать вход в госучреждения и т.д. Судя по всему, власти демонстрируют отход от политики обязательного хиджаба…
– Хаменеи и его клика, как всегда, идут на ухищрения. Официально требование обязательного хиджаба никто не отменял. Но факт, что на улицах уже нет полиции нравов, которая раньше избивала и заталкивала в автозаки женщин с “неправильным хиджабом”.
В Иране вопрос хиджаба является неотъемлемым правилом теократической системы. Сейчас такое ощущение, что в этом вопросе Хаменеи пошел на уступки. Оно складывается, потому что, во-первых, до убийства Мехсы Амини мы не были свидетелями столь массового появления женщин без хиджабов в городах Ирана. Хотя очевидно, что это связано с массовыми протестами, вызванными убийством Мехсы Амини.
Нет ни малейших сомнений в том, что правительство, долгое время подавлявшее протесты, вновь введет жестокие меры, стоит ему только совладать с протестной ситуацией.
Во-вторых хиджаб – это догма шиитских священнослужителей Исламской Республики, без которой, по их убеждению, невозможно построение идеального шиитского общества. Шиитские священнослужители в рамках системы идеологии Исламской Республики стремятся построить целостное, абсолютистское исламское общество, и любой, кто не захочет быть его частью, будет либо ликвидирован, либо сломлен физически и морально. В-третьих, аятоллы считают, что любые послабления протестующим повлекут за собой требования других уступок. Поэтому муллы не пойдут на них, даже зная заведомо, что девушки и женщины Ирана и, особенно, новое поколение, не приемлют исламский образ жизни и многое другое из принципов режима Хаменеи.
– В последнее время наряду с лозунгами “Смерть диктатуре”, “Нет исламской республике” звучат лозунги гражданского единства: “Курды, белуджи и азербайджанцы – свобода и равенство”. Как Вы оцениваете роль этнических меньшинств в антиправительственном движении?
– Развитию этнических групп Ирана традиционно уделялось меньше внимания, поскольку они живут на окраинах страны в приграничных районах. Но этнические группы хотят достойной жизни и развития. Население Курдистана, Захедана и Тебриза часто протестовало против дискриминации по национальному признаку.
Власти в Тегеране стараются доказать, что действия этнических общин направлены на раскол страны, на их стремление создать независимые этнические государства. Но как человек, живущий в Иране и часто ездящий по стране, могу с уверенностью утверждать, что большинство этнических групп считают территориальную целостность Ирана неотъемлемым условием и выступают за равные права всех граждан. Именно поэтому они участвуют в борьбе за новый Иран.
Надо также учесть, что отдельные этнические группы являются суннитами, а также принять во внимание нищету этих регионов. Авторитет некоторых суннитских лидеров, таких, как Маулви Абдул Хамид, пугает руководство Ирана. Оно считает их угрозой власти и навешивает на них разного рода ярлыки, типа “сепаратисты” и “террористы”, оправдывая тем самым жестокие меры подавления справедливого недовольства представителей этнических регионов.
Население Курдистана и Белуджистана, как и другие народы Ирана, мужественно и без оружия противостоит репрессивным силам режима. Все иранцы чтят память жертв репрессий в этих регионах. Уверен, что в свободном и демократическом Иране права всех этнических групп будут обеспечены в рамках единой страны. Потому, что сейчас они все вместе борются за новый демократический Иран, который вернется на путь развития и построит дружеские отношения со всеми странами региона и мира.
– На протяжении 44 лет пропаганда в Иране устрашала и запугивала граждан “зловещей ролью Запада”. Как получилось, что иранская молодежь рискуя быть арестованной, искалеченной и даже убитой, борется сейчас за право жить, как на Западе?
– Иного пути нет. Жить десятки лет в условиях религиозной тирании, в плену догматиков – это жестокий и поучительный урок всему народу. У иранцев нет другого пути, кроме как стремиться к светскому образованию, внедрять демократическую культуру, воспитывать в себе толерантность и, главное, жить по демократической конституции, которая будет действовать независимо от формы государственного устройства. Конечно, мы живем в ближневосточном регионе и достичь демократии будет непросто. Но мы надеемся, что каждый шаг будет приближать нас к созданию демократического государства, которое будет построено на обломках религиозного тоталитаризма. Мы верим, что на сей раз никто не сможет украсть у иранцев свободу, которую мы выстрадали.