Первые успешные полеты человека в космос позволили специалистам строить весьма серьезные планы в отношении научных экспериментов на орбите. Однако с увеличением продолжительности экспедиций сильнее стали проявляться такие факторы, как реакция на пребывание в замкнутом пространстве, ограниченность общения, оторванность от дома и семьи, утомление от рутинных операций.
Подготовка к экстремальным ситуациям
Вместе с полетом Юрия Гагарина в 1961 г. стартовала эпоха пилотируемого космоса. Вскоре в штатном расписании Центра подготовки космонавтов был сформирован отдел медико-биологической подготовки. Его основной задачей стало наблюдение за здоровьем новых кумиров страны, а также поддержка их морального духа и физической формы для успешного выполнения заданий. Руководил отделом врач-психолог Олег Николаевич Кузнецов, которого многие специалисты данного профиля считают своим учителем.
Сотрудники отдела учили космонавтов находиться в замкнутом объеме космического корабля или орбитальной станции, не терять самообладания в экстремальных условиях. Большое внимание уделялось навыкам работы в ходе свободного падения при затяжном прыжке с парашютом, а также во время многосуточного пребывания в сурдобарокамере без какой-либо связи с окружающим миром. Этот отдел работал довольно эффективно, пока полеты были непродолжительными и космонавты были постоянно загружены работой.
«Союз-9»: первые симптомы
Пожалуй, впервые врачи столкнулись с острой необходимостью психологической поддержки космонавтов во время рекордного по длительности полета Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова в 1970 г. Два человека в небольшом объеме (8 м3) корабля проработали почти 18 суток. Поддержание физических и моральных сил в столь малом пространстве требовало от космонавтов силы воли, выдержки и умения сдерживать раздражение. Напряженность чувствовали и в евпаторийском Центре управления полетом.
Чтобы поддержать экипаж, на 7-е сутки экспедиции в Евпаторию была вызвана Валентина Терешкова, жена Андрияна Николаева. Она прилетела в Крым вместе с шестилетней дочкой Алёной и в течение нескольких сеансов связи общалась с мужем. Это был первый в истории отечественных полетов сеанс радиосвязи космонавта с семьей. В дальнейшем такие встречи стали неотъемлемой частью программы психологической разгрузки экипажей во время длительных полетов.
На 9-е сутки Николаеву и Севастьянову, тоже впервые в истории космонавтики, устроили выходной день. Им предложили сыграть в шахматы. Соперниками по игре стали находящиеся в ЦУПе генерал Николай Каманин и космонавт Виктор Горбатко. Партия продолжалась около шести часов и закончилась вничью.
Специалисты лаборатории психологической подготовки экипажа ЦПК, которую с 1969 г. возглавлял Ростислав Богдашевский, справились с задачей и не допустили морального надлома космонавтов при рекордном для того времени полете.
«Союз-11»: проблемы обостряются
С еще более серьезными трудностями специалисты ЦПК столкнулись во время 24-суточного полета экипажа первой в мире орбитальной станции «Салют». В него волевым решением, без учета мнения психологов, были включены два лидера: командир экипажа — подполковник ВВС, не имевший опыта космических полетов, Георгий Добровольский и один из разработчиков станции, уже побывавший на орбите, Владислав Волков. На борту между ними часто возникали споры. Бывали случаи, когда на связь с Землей вместо командира экипажа без веской на то причины выходил Владислав Волков, что вызывало всеобщее удивление.
Тогда сменным руководителям полета в евпаторийском ЦУПе — космонавтам Андрияну Николаеву, Алексею Елисееву, Владимиру Шаталову, Валерию Быковскому и Виктору Горбатко — не раз приходилось проявлять изобретательность и находчивость в общении с двумя неуступчивыми лидерами. Дополнительные трения в экипаже вызвала нештатная ситуация, когда на станции появился запах дыма и Волков стал готовиться к экстренной эвакуации. Добровольский доложил о проблеме на Землю, а затем по рекомендации ЦУПа перевел системы на резервный контур энергоснабжения. Концентрация дыма больше не повышалась, а после включения системы очистки воздуха он и вовсе исчез. Но полученный стресс натянул отношения в экипаже до такой степени, что по настоянию психологов и врачей полет Добровольского, Волкова и Пацаева был сокращен на сутки.
«Союз-13»: замена экипажа
После полета первой экспедиции на станцию «Салют» пришло понимание, что к советам психологов при формировании экипажей необходимо прислушиваться, а психологическую поддержку экипажей усиливать. Ростиславу Богдашевскому в 1973 г. поручили организовать в ЦПК новый отдел по психофизиологической, медико-биологической, психологической подготовке и медицинскому обеспечению космических полетов. Этот отдел стал вести медико-психологическое сопровождение космонавтов начиная с отбора в отряд, во время всей подготовки к полету, всего полета и послеполетной реадаптации. Усилиями специалистов у космонавтов еще до полета формируется уверенность в себе, психологическая готовность к полету, устойчивость к стрессовым ситуациям.
Во многом благодаря работе этого отдела удалось избежать повторения конфликта, произошедшего на первом «Салюте», и срыва программы полета «Союза-13» в декабре 1973 г. Перед этим из-за аварии «Протона» погибла очередная орбитальная станция, на которой должен был испытываться уникальный астрофизический телескоп «Орион». Резервной готовой к запуску станции не было. Решили установить запасной экземпляр телескопа на корабль «Союз-13» и испытать его в автономном полете.
К полету готовились два экипажа: основной — Лев Воробьёв и Валерий Яздовский — и дублирующий — Пётр Климук и Валентин Лебедев. За несколько дней до старта уже на Байконуре по рекомендации психологов госкомиссия приняла неожиданное для космонавтов решение: поменять экипажи местами.
Вот как об этом рассказал Валентин Лебедев: «Они (Воробьёв и Яздовский. — Ред.) были старше нас, оба опытные специалисты и профессионалы, умеющие работать самостоятельно. Каждый из них добросовестно относился к тренировкам, но, когда этих людей свели в один экипаж, их сильные стороны перешли в амбиции, которые стали мешать совместной работе. Они пошли по пути „перетягивания каната”, выясняя, кто важнее в экипаже, не считаясь с мнением друг друга».
С появлением долговременных орбитальных станций и увеличением длительности полетов все острее стала проявляться необходимость психологической поддержки экипажа в полете. Ведь когда человек долгое время находится в космосе, его нужно обеспечить не только водой, углеводами, кислородом и питанием, но и духовной «пищей», чтобы он не чувствовал себя одиноким, оторванным от Земли, семьи и друзей.
Другой важный момент — психологическая совместимость в длительном полете. Ведь потребуется прожить с посторонним, не всегда коммуникабельным и доброжелательным, человеком в одном «помещении» несколько месяцев. К тому же у некоторых космонавтов возникало непреодолимое ощущение железной бочки, за тонкой стенкой которой не свежий утренний воздух, а беспощадный вакуум.
«Союз-18»: рекордный полет и муха Нюрка
Уже вторая экспедиция на «Салют-4», продолжавшаяся 63 дня, потребовала от группы психологической поддержки особого внимания к космонавтам Петру Климуку и Виталию Севастьянову. Поддержка потребовалась на 14-й день полета, когда космонавтам сообщили, что их 28-суточный полет продлится еще на 35 дней. Не обошлось и без конфликта.
Эту историю рассказал автору Виталий Севастьянов много лет назад. Какое-то время для поддержания иммунитета у экипажей длительных экспедиций в бортовую аптечку клали небольшую пластиковую бутылочку спиртовой настойки элеутерококка. Была такая бутылочка и на «Союзе-18». Пётр Ильич и Виталий Иванович решили ее ополовинить в начале полета, а допить в конце, чтобы легче проходила реадаптация на Земле. Когда им продлили полет почти в два раза, они решили подкрепиться этой настойкой. Но оказалось, что ее осталось грамм 50, не больше. Каждый подозревал, что живительный бальзам выпил его коллега, — и оба замкнулись. Практически перестали разговаривать, затаив обиду друг на друга.
ЦУП заметил обострение отношений на борту, но выяснить, в чем дело, психологи не смогли. Через несколько дней игры в «молчанку» Виталий не выдержал и предложил вместе допить остатки. И тут выяснилось, что в бутылочке — противный горький концентрат, а спиртовая составляющая напитка испарилась сквозь пластик.
Важным аспектом психологической поддержки этого экипажа стали биологические эксперименты по выращиваю растений в теплице и наблюдению за мухами дрозофилами. Одна из мушек, которую космонавты назвали Нюркой, выбралась из контейнера и сопровождала их почти до самой посадки.
Виталий Севастьянов, который вел дневник во время полета, сделал такую запись: «В этот день мы передали на Землю телерепортаж, в котором „оплакивали трагическую гибель” нашей любимицы Нюрки. Дело в том, что программой медико-биологических исследований был предусмотрен эксперимент по размножению мух-дрозофил в невесомости. Новое поколение дрозофил можно было получать через каждые 12 суток, и в „Биотерме”, где содержались эти требующие тщательного ухода мушки, их к середине полета было уже сотни полторы. Но к концу полета по непонятным для нас причинам дрозофилы вдруг стали дохнуть. Последнюю оставшуюся в живых представительницу космического поколения дрозофил мы назвали Нюркой. Пришел день — и шустрая Нюрка тоже перестала шевелиться». Позже, уже на Земле, Пётр Климук признался: когда увидел, что Нюрка перестала двигаться, он прослезился.
«Салют-6» и «Салют-7»: расцвет психологической поддержки
С появлением станций второго поколения «Салют-6» и «Салют-7» длительность полетов стала резко возрастать: 96, 140, 185, 210 суток… Выяснилось, что без психологической помощи в таких длительных полетах не обойтись. Наличие второго стыковочного узла на станциях позволило принимать грузовые корабли «Прогресс», которые регулярно доставляли письма, посылки и разные вкусности от родных и друзей, ставшие хорошей психологической поддержкой космонавтам.
Поднимали настроение и работоспособность старожилам станции довольно частые экспедиции посещения, благодаря которым на неделю-две экипаж увеличивался до четырех-шести человек. Кроме того, была налажена двусторонняя видеосвязь. Теперь не только на Земле могли видеть космонавтов, но и космонавты на экране монитора видели гостей подмосковного ЦУПа. Психологи приглашали на такие встречи не только родственников и друзей космонавтов, но и артистов. В ЦУП часто приезжали певцы Лев Лещенко, Иосиф Кобзон, Эдита Пьеха, барды Юрий Визбор, Сергей Никитин, Булат Окуджава и Александр Городницкий, актеры Михаил Ульянов, Константин Райкин, Геннадий Хазанов, автор монологов Михаил Жванецкий.
Одним из «Прогрессов» на станцию доставили гитару. Во время сеанса связи Александр Иванченков, аккомпанируя на борту «Салюта-6», и приехавший в ЦУП Юрий Визбор вместе исполнили песню «Лыжи у печки стоят». Насколько я знаю, это был первый случай, когда пели одновременно космонавт в космосе и автор песни на Земле. Позже, уже на «Мире», очередной «грузовик» привез гитару для Александра Лавейкина. Она отлетала в космосе более полугода, была возвращена на Землю шаттлом и передана Лавейкиным в один из космических музеев. Основоположницей такой «развлекательной» психологической программы поддержки была Ольга Павловна Козеренко.
Были ли у психологов неудачи?
Ростислав Богдашевский в одном из интервью, опубликованном в журнале «Новости космонавтики» несколько лет назад, рассказал:
Дважды с орбитального комплекса „Мир” были сняты члены экипажей, у которых зафиксировали отклонения в работе сердца. Длительное и резкое перенапряжение „барьера” психологической адаптации привело к появлению повышенной тревожности и нарушению деятельности сердца — аритмии, не снимаемой лекарственными средствами. В одном случае космонавта заменил прибывший в составе экспедиции посещения бортинженер, в другом экипаж был заменен полностью…»
XXI век: что изменилось?
С вводом в эксплуатацию МКС полугодовые полеты стали обычными, а более длительные миссии происходят довольно редко. Как сейчас планируется и проводится психологическая поддержка космонавтов в длительных полетах?
К сожалению, сейчас на МКС нет единого экипажа. Хотя командир всей станции официально объявляется, на каждом сегменте есть свой старший, который отвечает за работу перед своим ЦУПом. А раз нет единого экипажа, нет и дружной команды. Практически изжили себя „посиделки”, когда за обедом чуть ли не ежедневно собирался весь экипаж. Сейчас такие „посиделки” бывают очень редко, а именно они играют важную роль в психологической разгрузке при длительных полетах».
Завлабораторией ИМБП рассказал, что в ЦУПе постоянно дежурит медицинская группа, состоящая из врачей, психоневрологов, специалистов по режиму труда и отдыха из ИМБП. Они обеспечивают медико-психологическое сопровождение полета и психологическую поддержку экипажа: следят, чтобы космонавты соблюдали режим труда и отдыха, не перегружались, достаточно тренировались. Психологи группы постоянно ведут психоневрологический контроль состояния космонавтов, внимательно вслушиваясь в интонации их переговоров с ЦУПом, анализируя малейшие нотки напряженности, и при необходимости вмешиваются в назревающий конфликт, выходя на конфиденциальный разговор по закрытому каналу связи.
От «Салюта» и «Мира» к МКС
Работа психологов с экипажами МКС стала в чем-то сложнее, а в чем-то и проще, чем была на предыдущих станциях.
На МКС нет душа, нет двусторонней видеосвязи, которые были на «Мире» и существенно повышали тонус космонавтов. «Прогрессы» прилетают всего два-три раза в год, и доставка «посылок» с Земли нерегулярна. Нет должности психолога экипажа, хотя в начале эксплуатации МКС она была.
Между тем со временем появился и ряд плюсов. Современные средства связи с МКС позволяют оказывать психологическую помощь практически в реальном времени. На борту станции появились компьютеры с широкополосным интернетом: можно вести переписку, пересылать фотографии и даже видеозаписи, самостоятельно следить за мировыми новостями. Налажены каналы телефонной связи: при необходимости космонавт в любой момент может позвонить на мобильный или стационарный телефон своим близким или психологу. Раз в неделю проходят приватные конференции, когда космонавты обсуждают с психологом свои проблемы и задают вопросы.
Все это помогает поддерживать необходимый уровень работоспособности, отслеживать конфликтные ситуации и вовремя их разрешать.
По словам Олега Рюмина, сейчас у группы психподдержки нет необходимости развлекать своих подопечных. У космонавта на МКС нет дефицита общения из-за многочисленности экипажа и возможности в любой момент позвонить на Землю. Сейчас поддержка существенно отличается от той, что была 20 и даже 10 лет назад. Если раньше приглашали артистов, которые с удовольствием приезжали в ЦУП и общались с космонавтами, то теперь времена изменились. Недавно экипаж попросил пригласить на связь участников шоу «Уральские пельмени». Они согласились, но выкатили цену, которую бюджет покрыть не мог…
Сейчас космонавты в основном сами находят занятие, которое помогает им переносить трудности полета. Для большинства это наблюдение Земли и фотографирование, причем не только по плану, но и для собственного удовольствия. С помощью оптики они могут увидеть родной город, улицу и даже дом. Это создает ощущение связи с Землей. Многие в полете выбирают себе дело, которым привыкли заниматься дома: любительская радиосвязь, программирование, ремонт компьютеров.
Когда летал Сергей Рыжиков, отложили старт одного из «Прогрессов» — и на станцию не приехала оранжерея. Сергей соорудил ее из подручных средств, вырастил там растения и доставил их на Землю в спускаемом аппарате. Так он переключался с работы по плану на работу для души — выращивание растений на собственном огороде. Сергей Кудь-Сверчков в полете очень активно вел свой блог. Анатолий Иванишин все время работал в наушниках — слушал музыку. И никакое общение ему не было нужно.
Игорь Маринин, Русский космос