Наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед объявил о запуске реформ в сфере законодательства с целью его усовершенствования. По его словам, Эр-Рияд займется этим для «защиты прав и укрепления принципов справедливости и прозрачности».
Эр-Рияд кипит и бурлит. Читая саудовские газеты, автор этих строк не может поверить своим глазам – а точно ли это газеты Королевства? То, о чем всего пять лет говорили чуть ли не шёпотом, только среди своих – сейчас публикуется публично. И о том, что судебный кодекс вообще не отвечает потребностям общества, и о том, что судебная система Королевства утратила доверие общества, и о многом другом, ранее с трудом представимом для публичного обсуждения.
В кейсе правовых реформ, объявленных кронпринцем Мухаммедом бин Салманом – четыре закона: о личном статусе, о гражданских сделках, о доказательствах и об изменениях в уголовном кодексе страны. Министр юстиции Валид бин Мухаммед ас-Самаани поясняет, что новые правила закрепят, в частности, волю женщин в брачных контрактах.
Кроме того, в новом законе о личном статусе будет установлен минимально приемлемый возраст для вступления в брак, а также добавятся статьи, защищающие права и интересы ребенка. Этот кейс будет передан для рассмотрения правительством, а после доработки – в Консультативный совет, являющийся законодательным органом страны. В целом же, принятие новых законов планируется до конца текущего года.
Часть иностранных наблюдателей тут же связали новые реформы с приходом в Белый дом Джо Байдена. Дескать, правящие сейчас в Америке демократы намерены давить на Эр-Рияд по поводу прав и свобод – вот кронпринц и решил таким образом «понравиться». Послал, так сказать, Вашингтону обратную связь о готовности к «демократическим преобразованиям».
Подобное мнение хотя и имеет место быть – но слишком уж оно поверхностно. После этого – не значит вследствие этого. Суть вопроса куда серьезнее – Королевству необходимо обновление не из-за того, что в Вашингтоне наступил полный Байден, а для того, чтобы выжить. А путь для этого только один: ликвидация разрыва между архаической системой общественных отношений и вызовами современной цивилизации, между государственными институтами прошлого века – и той частью саудитов, кто уже живет в XXI веке.
Когда 70% населения,13,3 миллиона человек – молодежь в возрасте до 34 лет, то поневоле нужно задумываться о том, как найти баланс между их мировоззрением и традиционными ценностями.
И как тут не вспомнить состоявшуюся в 2017 году беседу Мухаммада аль-Шейх, саудовского министра и бывшего юриста Всемирного банка с ведущим шоу на канале Fox News Бреттом Бэйером.
«Знаете ли вы», – спросил аль-Шейх на почти идеальном английском, – «что я получил высшее образование в американском университете? Американский университет закончила и моя жена». И после короткой паузы добавил: «В США учились сотни тысяч саудовцев. Они впитывали американскую культуру, а теперь возвращаются домой. И если вы посмотрите на нашу молодежь и ее связи по всему миру, то поймете, что в Королевстве все очень изменилось и будет меняться дальше».
На всем протяжении истории проблема баланса между традицией и современностью для Саудовской Аравии и семьи аль-Сауд всегда стояла достаточно остро. Король Абдель-Азиз заключил с улемами взаимовыгодное соглашение. Они были включены в систему государственного устройства: получали зарплату из правительственного бюджета и имели право решать некоторые вопросы в юридической, социальной и отчасти образовательной сферах.
Таким образом, король, с одной стороны, отстранил улемов от государственной, военной и внешней политики и от экономики, а с другой, в качестве компенсации, предоставил им статус «хранителей традиций», задававших тренды во внутреннем развитии общества. При этом семья аль-Сауд всегда позиционировала себя на публике как набожную вне зависимости от того, во что верили отдельные короли и принцы или как они вели себя в быту.
В итоге, как-то незаметно, как это всегда и бывает в ситуациях с такими договорённостями, дошло до того, что в 60-х годах прошлого века даже применение в стране новых технологий также требовало переговоров и одобрения улемов.
Показательным примером была история с телевидением. В 1962-м кронпринц-реформатор Фейсал, предтеча Мухаммеда бин Салмана, огласил масштабную программу дальнейшего развития Саудовской Аравии, предполагавшую в том числе внедрение телевидения. С самого начала улемы противились этой идее на том основании, что телевидение принесет в дома «разврат».
Фейсал все же настоял на своём, но для этого ему пришлось заключить с улемами дополнительную сделку. Они сняли свои возражения, но выторговали себе право отслеживать содержание телевизионных программ и подвергать цензуре все, что казалось им неприемлемым или противоречащим исламским ценностям.
После чего развернулись во всю широту своих мировоззрений: с усердием «резали» романические сцены из иностранных фильмов и даже те кадры из мультиков студии «Дисней», в которых Микки-Маус целовал свою подружку Минни в щечку.
А времена тем временем стремительно менялись. Телепрограммы, как и прежде, цензурировались улемами, а вот спутниковые тарелки позволили саудовцам свободно смотреть передачи, которые транслировали станции, неподвластные религиозным властям.
Более того, менялось и само общество. Если в 1960 году в Саудовской Аравии вообще не было системы обязательного образования и лишь 12 % детей посещали начальную школу, то в 2007-м, после того как учеба в школе стала обязательной, школьниками являлись почти 95 % детей.
В 1974 году высшее образование в Саудовской Аравии получали лишь 4,1 % мужчин и женщин в возрасте 20–24 лет. А к 2014 году почти 200 000 саудовских студентов посещали американские университеты. В 2015 году власти страны сообщали, что в систему высшего образования вовлечено 63 % молодых людей 20–24 лет.
Все больше студентов изучали иностранные языки, особенно английский. Они могли знакомиться с иностранной прессой, а сама эта пресса и другие СМИ становились все более доступными благодаря быстрому развитию интернета. Цифровая сеть Саудовской Аравии в виде сотового и беспроводного интернета в какой-то момент оказалась более продвинутой и обеспечивала большее покрытие, чем в США.
В итоге, сегодня саудовцы являются одними из самых активных пользователей социальных медиа в мире. Благодаря тому что государство развивало возможности для получения образования и создавало коммуникационную инфраструктуру, саудовцы, даже жившие внутри страны, уже не были изолированы от других культур.
Столь же кардинальные изменения исподволь происходили и в других сферах жизни, в том числе – и в положении женщин. Так, когда Саудовская Аравия провела первые выборы в муниципальные советы, женщинам было разрешено и голосовать, и выставлять свою кандидатуру. И несмотря на то, что женщины-кандидаты не имели права прямо общаться с избирателями-мужчинами, 17 женщин все же были избраны в 2015 году для работы в муниципальных советах.
То есть, осовременивание Королевства не сегодня и не при Мухаммаде бин Салмане началось. И уже создало огромный разрыв между состоянием общества и архаикой традиционных институтов. Который требуется срочно ликвидировать, чтобы сохранить власть семьи аль-Саудов над страной, чтобы сохранить, собственно, и само Королевство.
К Эр-Рияду и «маленькому принцу» можно относиться по-разному. Но от крушения Королевства в результате социального катаклизма уж точно никому в регионе пользы не будет. В том числе – и Тегерану. Поэтому даже самые непримиримые оппоненты и критики Мухаммеда бин Салмана в душе все-таки желают успеха его реформам.